— А что из этого вы называете борщом?
Официантка выпрямила спину, посмотрела в окно. Ткнула пальцем в сторону тарелки.
— Вот. Это борщ.
— Это?!
— Да.
— Это не борщ.
— Борщ.
— Если у вас в меню написано, что это борщ, то это не делает его борщом.
— Я ничего не знаю.
— А я знаю. Я знаю, что вы с меня берете 100 гри… эээ… почти 250 рублей за борщ. А это не борщ.
— Почему не борщ, когда борщ?!
Официантке страстно хотелось перейти к другому столику.
— Потому что это не борщ. Это мерзкие кацапские щи со свеклой. В борще, в настоящем украинском борще должны быть помидоры. Знаете ли вы помидоры?
— Знаю.
— Нет, вы не знаете помидоры. Откуда вам знать помидоры, если они у вас давно размокли вот в этом… в этой пародии на салат?! А кроме помидоров в борщ кладут сало. Трут на терке, и в кастрюлю. Вы меня слушаете?
— Слушаю. Давайте, я повара позову?
— Некогда. Так вот, сало, значит… Но само главное что?
— Что?
— Борщ подают с черным хлебом и несколькими дольками часн… чеснока. Ферштейн?
— Я этот борщ не готовила.
— Но Вы мне его принесли! А где чеснок? Чеснок где?!
Официантка прикусила нижнюю губу, чтобы не сорваться.
— Ладно, мне сейчас некогда. У меня эфир. Но передайте повару, что за такие деньги кормить людей этим… стыдно. И как вы, москали, этого не понимаете?!
Даниил Грачев вытащил все железные десятки из принесенного счета, вышел из останкинского кафе к лифтам.
Официантка Ганна приоткрыла окно кухни, достала из фартука узкие сигареты, села на подоконник, закурила. Да, в Тернополе борщ совсем другой.
Настроения не было и до этого.
источник