Собственно, всё, что не так давно предсказывалось в этой книге, уже претворилось в жизнь. В частности, на территории Новороссии. И мы должны сделать всё возможное, чтобы такой апокалиптический сценарий западных глобализаторов потерпел неудачу. Иначе война и хаос охватят всю планету, все страны, каждого человека без исключения.
***
«Новые войны» Мэри Калдор
Одним из самых авторитетных специалистов в области изучения современных войн и вооруженных конфликтов на Западе считается Мэри Калдор – директор программы «Глобальное гражданское общество» Лондонской школы экономики.
Будучи социологом и политологом, а не «чистым» военным специалистом, Мэри Калдор подходит к анализу сущности и содержания современных войн с позиций обществоведа. Война, пользуясь формулой Клаузевица, есть продолжение политики, и, по ее мнению, эта формула сохраняет свою значимость.
В Боснии и других конфликтогенных регионах в войне принимали участие государство и разнообразные «частные» силы, а так называемая «политика идентификации» (национальной, политической или иной) являлась только «средством, которое использовалось политическими элитами для утверждения своей власти»
По мнению М. Калдор, в конце XX века появился целый ряд новых «военных субъектов»: разлагающиеся остатки государственных вооруженных сил, полувоенные формирования (обычно финансируемые правительством), части самообороны, наемники и международные контингенты войск.
В одной из своих работ автор утверждает: «Типичным новым феноменом сегодня являются вооруженные сети негосударственных и государственных игроков. К ним относятся: полувоенные группы, организованные вокруг харизматического лидера; военные бароны, контролирующие определенные районы; террористические ячейки, фанатики-добровольцы подобные моджахетдинам; организованные криминальные группы, части регулярных вооруженных сил и других силовых ведомств, а также наемники и частные военные (охранные) компании»
Военные действия приобретают новые формы насилия – такие как систематические убийства «других» («не своих»), насильственные выселения населения в места, непригодные для проживания (это получило название «этнических чисток»).
Все эти формы насилия являются по своей сути геноцидом. Сама война все более явственно становится геноцидом – массовым уничтожением населения.
По оценкам ученых, 80% жертв современных войн – гражданское население, в то время как 80% жертв войн начала XX века были военнослужащими. Однако новые формы ведения войны – это, прежде всего, политическая, а не военная угроза. Рушится легитимность региона, что требует вмешательства «космополитических политических сил» в зону конфликта.
Как отмечает автор, космополитизм в этом смысле предполагает «совокупность принципов и концепций, увязанных с торжеством закона». «Космополитическими политическими силами» являются как представители национальной политической элиты, отстаивающие принципы гуманизма и гражданской свободы вопреки политике идентификации, так и представители Запада.
Целью этих «космополитов» будет не посредническая миссия между воюющими этно-националистическими силами, а создание системы демократического плюрализма. По утверждению М. Калдор, в современную эпоху требуется переосмысление той роли, которую Запад играет в зонах конфликтов.
Вопрос не стоит в рамках «вмешательство – невмешательство» (гуманитарного или какого-либо иного). В эпоху глобализации бессмысленно рассуждать в категориях «внутри» и «снаружи». Другими словами, понятие «вмешательство во внутренние дела» уже «не работает», требуется переосмысление традиционных общепринятых норм и правил поведения государств на международной арене.
В связи с этим, по мнению автора, встает вопрос не о миротворчестве, а о проведении «космополитической полицейской операции», о восстановлении политической легитимности и экономическом восстановлении, а не о гуманитарной помощи, какой бы необходимой она бы ни была.
Мария Калдор формулирует три характерных черты феномена «новых войн».
Первой и главной их характеристикой является то, что все они имеют политический характер, даже те из них, которые ведутся структурами организованной преступности или которые представляют собой массовое нарушение прав человека (насилие против гражданского населения). Внутренние связи в современном обществе и его структурах достаточно слабы, поэтому «важнейшим связующим механизмом», по словам М. Калдор, является единство исторического прошлого, основанного на этнической или религиозной идентичности.
В условиях современного глобализованного общества важную роль в деле мобилизации населения на активные действия принадлежит электронным средствам массовой информации – прежде всего телевидению и радио.
Мэри Калдор предупреждает, что эффект их воздействия на население, особенно в сельской местности, нельзя недооценивать. В отличие от «опосредованного воздействия» печатных средств информации и пропаганды, радио и телевидение воздействуют на сознание напрямую. Радио и телевидение находятся обычно под государственным контролем, однако негосударственные силы и структуры могут прибегать к аналогичным средствам в форме спутникового теле- и радиовещания, распространения видеокассет, радиовещания из районов страны, находящихся под контролем оппозиции.
Второй важнейшей характеристикой «новых войн» является то, что сама война является формой политической мобилизации населения. Целью «старых войн» между государствами было, говоря словами Клаузевица, «подчинить противника своей воле». Это достигалось военными средствами, мобилизацией экономики и населения на ведение войны.
В «новых войнах» целью является мобилизация населения, главные усилия направляются не столько на насилие, сколько на «расширение сети экстремизма». Общая стратегия состоит в «установлении контроля над территорией политическими средствами, а военные средства используются для того, чтобы уничтожить, выслать или заставить замолкнуть тех, кто может помешать этому»
Не случайно, поэтому, воюющие стороны применяют террор, этнические чистки или геноцид в качестве своей преднамеренной военной стратегии. В «новых войнах» сражения и бои являются редкостью, а насилие направлено против гражданского населения.
Нарушения норм гуманности и прав человека являются не побочными эффектами войны, а ее центральным стержнем. Более 90% жертв «новых войн» - это гражданское население, а количество беженцев и перемещенных лиц из года в год растет.
Политическая стратегия участвующих в «новых войнах» сторон, как пишет М. Калдор, состоит в том, чтобы добиться политической власти, сея страх и ненависть, создавая атмосферу террора, устраняя голоса умеренных и уничтожая терпимость.
Насилие в самой грубой форме становится вседовлеющим.
Мэри Калдор приводит слова анонимного боснийца: «Война должна была стать такой кровавой, потому что раньше мы не испытывали ненависти друг к другу и мы должны были научиться ненавидеть друг друга».
Третья характеристика «новых войн», в системе М. Калдор, состоит в типе экономики, формируемой этими войнами. Новые формы насилия становятся универсальными для всего мира из-за «крайних форм глобализации» - мировых процессов, сопровождающихся крахом национальных экономик и неспособностью правительств поддерживать национальные вооруженные силы.
Новая «политическая экономия войны», по терминологии Мэри Калдор, в корне отличается от старой, классической модели, когда государство в условиях тотальной войны мобилизовывало свою экономику на увеличение производства.
Нынешняя «глобализованная» военная экономика является «демобилизирующей и паразитической». В государствах рушится система налогообложения, новое богатство фактически не создается, разрушена инфраструктура и торговля. Все это создает атмосферу обеспокоенности, препятствует инвестициям, способствует развитию «альтернативных» форм капиталовложения и финансирования.
Деньги «добываются» грабежами и разграблениями, незаконной торговлей наркотиками, сигаретами или алкоголем, нелегальной иммиграцией, обложением «налогами» гуманитарной помощи или благодаря поддержке из-за рубежа.
Все эти виды экономической деятельности, по словам автора, является «хищническими». Таким образом, «новые войны» являются важнейшим источником глобализованной неформальной экономики – транснациональной криминальной и полукриминальной экономики, представляющей собой обратную сторону глобализации.
Страдает экономика не только непосредственно района военных действий, но и соседних регионов: растут потоки беженцев, торжествует политика национальной идентификации, процветает незаконная торговля. Создается феномен «плохого соседства», когда целые регионы мира становятся неприемлемыми для нормального функционирования экономики и социальной стабильности (Балканы, Кавказ, Африканский Рог, Центральная Африка, Западная Африка, Центральная Азия, Ближний Восток).
В результате, «новые войны» очень трудно вести и крайне трудно завершить. Они распространяются посредством беженцев и перемещенных лиц, посредством криминальных сетей и посредством вируса экстремизма, который они же распространяют. В «новых войнах» нет четких побед или поражений, так как стороны существуют политически и экономически благодаря постоянному насилию. Войны подтачивают механизм государства, подрывают остатки производственной базы, разрушают систему внутригосударственной безопасности и поощряют разгул преступности.
В целом ряде регионов планеты, где насилие глубоко укоренилось в обществе и сознании людей, создана целая «культура насилия». Ее примерами стали культура джихада в религиозных школах Пакистана и Афганистана. Детей приучают к мысли самопожертвования, а убийство возводится в ранг жертвоприношения.
Будучи представителем западноевропейской школы политологии, Мэри Калдор настроена достаточно критически к военной политике Вашингтона. В условиях войн новой эпохи, по ее мнению, американская приверженность развитию воздушной мощи не может не вызывать вопросов.
Любого эксперта, как говорит М. Калдор, поражает неуместность проведения ковровых бомбардировок в качестве ответа на такие угрозы, как этнические чистки или терроризм, равно как и игнорирование со стороны США роли инспекторов ООН. Претензии Вашингтона на мировое лидерство слишком очевидны, чтобы не быть замеченными даже на Западе.
В своих работах Мэри Калдор вводит термин «новый американский милитаризм». «Если бы теракт 11 сентября не имел места, - пишет она, - то американский военно-промышленный комплекс должен был бы его выдумать»
С крахом Советского Союза перед Вашингтоном встала задача найти приемлемые доводы и обоснования своим военным программам, и международный терроризм «помог» в этом. «Асимметричные угрозы» были объявлены главными угрозами безопасности США.
Наряду с «новым американским милитаризмом» Мэри Калдор формулирует понятие «нео-современного милитаризма», под которым она понимает эволюцию классических вооруженных сил крупных переходных государств – России, Индии и Китая. В како-то степени к этой категории, по мнению автора, можно отнести Израиль.
Эти страны проходят трансформацию от централизованной экономики к более открытой рыночно-ориентированной системе. «Они не так сильны, чтобы создавать угрозу США, - отмечает М. Калдор, - однако тяготеют к принятию экстремальных идеологий, напоминающих идеологию «новых войн» - в частности русский или индуистский шовинизм».
С «нео-современным милитаризмом» ассоциируются ограниченные внутригосударственные или противоповстанческие войны. Эти государства придерживаются классической модели войны по Клаузевицу и прибегают к противоповстанческой борьбе для разгрома экстремистских сетей в Чечне или Кашмире. Эти государства, в отличие от США, готовы к риску больших потерь, а в случае с Чечней – даже к чрезвычайно большим потерям.
«Государства, находящиеся в состоянии нео-современного милитаризма, - делает вывод М. Калдор, - находятся по-прежнему в иллюзии, что они могут достичь военной победы. Последствия этого состоят или в самоограничениях, как это имеет место во внутригосударственных конфликтах, или в обострении «новых войн», как это имеет место в Кашмире, Чечне или Палестине, где противоповстанческие действия приводят лишь к политической поляризации состояния страха и ненависти.
Другими словами, использование военной силы, возможность «подчинить противника своей воле» - вопросы, остающиеся до сих пор открытыми».
Возможно ли контролировать «новые войны», и если – да, то как? Задаваясь этим вопросом, Мэри Калдор приходит к выводу: в современную эпоху только гуманитарный подход дает шанс на выживание.
Заведомо понимая утопичность своей позиции, автор все же настаивает, что это – единственный путь: «Мы находимся, я боюсь, на краю глобальной новой войны, подобной войнам на Балканах или израильско-палестинскому конфликту, которая будет иметь глобальный масштаб и в которой не будет посторонних, кто бы мог ее ограничить. Рано или поздно невозможность достижения победы в такой войне должна стать очевидной и именно поэтому мы должны поддерживать гуманитарный подход. Даже если этот подход не может разрешить эти конфликты, он может дать хоть какую-то надежду тем, кто в них втянут».
Война четвертого поколения: рождение концепции
В октябре 1989 года в специализированном печатном органе «Газета морской пехоты» была опубликована статья «Изменяющееся лицо войны: на пути к новому поколению войны». Авторами статьи были У. Линд, полковник армии США К. Найтингэйл, капитан морской пехоты Дж. Шмитт, полковник армии США Дж. Саттон и подполковник морской пехоты (в резерве) Г. Уилсон.
Эта статья знаменовала собой появление нового термина – «война четвертого поколения» - «4GW». Авторы пишут, что главной задачей вооруженных сил в мирное время является наиболее эффективная подготовка к новой войне.
Однако для того, чтобы добиться этого, необходимо понимать, какова будет следующая война. В этом то и состоит самая большая сложность. Авторы схематично проанализировали военную историю мировой цивилизации с 1648 года, когда Договор в Вестфалии положил конец религиозным войнам и на арену мировой политики вышли государства- актеры.
По их мнению, первое поколение войн составили классические войны между государствами, достигшие своей кульминации в эпоху наполеоновских войн. Ко второму поколению войн они отнесли войны на истощение индустриальной эпохи (от гражданской войны в США до первой мировой войны). Третьим поколением войн стала маневренная война, основанная на тактике просачивания, блицкриге и других принципах, появившихся после первой мировой войны.
В результате, как считают авторы из «Газеты морской пехоты», предыдущие 70 лет представляют собой эпоху, которая характеризуется ведением войн третьего поколения.
(Аббревиатура “4GW” расшифровывается как «The 4th Generation Warfare», что в переводе на русский язык и означает «Война четвертого поколения».)
А если это так, то тогда в полный рост встает «центральный вопрос» - не пришло ли уже время для появления новой войны – войны четвертого поколения. «Тот, кто первым признает, поймет и внедрит в жизнь суть перехода к новому поколению войны, - считают американские военные специалисты, - получит решающее преимущество. И наоборот, та нация, которая будет медлительна к адаптации к условиям войны нового поколения, обрекает себя на катастрофическое поражение».
Что же такое война четвертого поколения? Авторы в своей статье не дали целостную систематизированную концепцию войны четвертого поколения, однако некоторые наиболее важные черты ее они сформулировали достаточно четко.
Военная составляющая войны четвертого поколения
Поле боя для войны четвертого поколения – все общество противника целиком. Понятие стратегического тыла как такового перестает существовать. Новую войну будут вести небольшие подразделения и даже группы комбатантов. Зависимость боевых подразделений от тылового обеспечения будет крайне незначительной. Комбатантам придется вести военные действия, полагаясь, в основном, на свои силы и подручные ресурсы. Резко возрастет значимость маневренности. Массирование живой силы и огня утратит свое значение и даже, более того, может стать недостатком. Концентрация живой силы в одном месте создаст отличную цель для поражения противником.
Целью войны станет «сокрушение противника внутренне», а не физическое уничтожение его. Военные усилия будут направлены на такие цели, как подрыв морального духа населения противника и разрушение его культурной среды обитания. При этом чрезвычайно важным станет правильное определение «стратегических центров тяжести» противника.
По сути дела, приходят к выводу американские авторы, различие между войной и миром будет расплывчатым, если вообще будет. Исчезнут различия между понятиями «военные» и «гражданские». Важные военные объекты, как то аэродромы, узлы связи, штабы, равно как и их «гражданские» аналоги – правительственные сооружения, заводы, промышленные объекты – станут редкими явлениями ввиду их уязвимости.
Технологическая составляющая войны четвертого поколения
Важным аспектом войны четвертого поколения явится развитие новых технологий. По мнению авторов статьи в «Газете морской пехоты», «технологически возможно, чтобы несколько солдат обладали той же боевой эффективностью, что и современная бригада». Робототехника, аппараты дистанционного управления, новые средства связи и искусственный интеллект могут коренным образом изменить тактику ведения военных действий.
В то же время, новая технология несет с собой и недостатки – появляются новые уязвимые места, которые ранее отсутствовали.
Военные действия будущего будут представлять собой действия небольших групп высокопрофессиональных солдат, оснащенных самыми современными техническими средствами. Продвигаясь в поисках ключевых по важности целей, они могут покрывать огромные расстояния. Целями для таких групп будут скорее объекты гражданского сектора, чем военного. Понятия фронта и тыла в войне будущего будут отсутствовать. Им на смену придут понятия «объект-цель» и «объект-не цель».
Естественно, что эти изменения затронут всю организационно-штатную структуру видов и родов войск вооруженных сил. Боевые части будут обладать разведывательными и ударными функциями. Понятие тактики и стратегии смешается по мере того, как боевыми целями станут объекты политической инфраструктуры и всего общества противника в целом.
Понятие наступления и обороны также станут рудиментными. Обороной будет являться наиболее эффективное сохранение частью своих боевых возможностей.
Одной из самых сложных задач для командиров всех степеней станет выбор целей на условном поле боя, при этом основными критериями будет политическая и культурная значимость целей, а не их сугубо военное значение.
Огромной трудностью для действий командиров станут информационные перегрузки, которые будут затруднять оперативное и стратегическое целеполагание.
В условиях войны четвертого поколения психологические операции приобретут доминирующее значение на оперативном и стратегическом уровнях. Главной целью этих операций будет гражданское население, поддерживающее свое правительство в войне.
«Телевизионные новости, - подчеркивают авторы статьи, - могут стать более мощным оружием, чем бронетанковые дивизии».
Война четвертого поколения в эпоху высоких технологий несет с собой семена ядерного разрушения. Сторона, оснащенная ядерным оружием, может оказаться в ситуации, когда она будет неспособна вести обычные военные действия.
Более того, разрушение или нарушение промышленного потенциала, политической инфраструктуры и социальной структуры общества на каком-то этапе могут привести к эскалации конфликта и перерастанию его в ядерный. Идеологическая составляющая войны четвертого поколения.
По мнению авторов статьи в «Газете морской пехоты», при анализе войн четвертого поколения необходимо четко понимать ее возможные идеологические и политические корни.
В прошлые эпохи сила Запада заключалась в более современных технологиях, что на протяжении многих веков обеспечивало доминирование Запада в мире. Теперь же, как пишут американские авторы, «Запад более не доминирует в мире».
Война четвертого поколения может родиться в рамках не-Западной культурной традиции, в частности – в исламе или азиатских традициях. Тот факт, что некоторые не-Западные регионы, такие как исламский мир, не столь сильны в технологиях, может подвигнуть их развить сущность войн четвертого поколения через посредство идеологии, а не технологии.
Формой такой войны четвертого поколения, возникшей на основе идеологии, является терроризм. Сам по себе терроризм, как отмечают американские специалисты, не является войной четвертого поколения, однако некоторые его элементы и проявления сегодня несут черты будущих войн.
К числу таких черт относятся широкое определение «поле боя» - всего общества в целом; маневренность; действия в малых группах; удары по критическим объектам-целям и т.д.
«Сейчас, - пишут авторы статьи, - США тратят по 500 млн. долларов за каждый бомбардировщик «Стэлт». «Стэлтом» для террористов является автомобиль с бомбой в багажнике – обычный автомобиль, как и все остальные».
Октябрьская 1989 года статья в специализированном военном издании вооруженных сил США произвела эффект разорвавшейся бомбы. Она была с восторгом воспринята военно-научной общественностью США. Взгляды авторов впоследствии были развиты и дополнены их коллегами.
По сути дела, октябрьская 1989 года статья в «Газете морской пехоты» стала своеобразным манифестом целого направления американской военно- теоретической школы, сосредоточившей свое внимание на сущности войн новой эпохи.
4GW: развитие концепции
Как ни странно, термин «война четвертого поколения» «прижился», хотя и неофициально, только в морской пехоте США. Военные специалисты сухопутных войск и ВВС в рамках специальных программ, нацеленных на исследование форм и способов ведения военных действий в будущем, вводят иные термины: нетрадиционная война, асимметричная война, «неформальная» война, малая война, война «серой зоны» и др.
И все же, несмотря на различную терминологию, практически все американские военные специалисты едины в том, что уже сейчас вооруженным силам США и в целом всему американскому обществу приходится сталкиваться с совершенно новыми угрозами и вызовами, которые не могут быть отражены привычными формами и методами.
Террористические атаки против зданий Пентагона в Вашингтоне и Мирового торгового центра в Нью-Йорке 11 сентября 2001 года явились устрашающими примерами того, как принципы войны четвертого поколения претворяются в жизнь.
Как и предсказывали авторы в известной статье в «Газете морской пехоты» еще в 1989 году, «граница между понятиями войны и мира исчезает», равно как «различие между военными и гражданскими может исчезнуть в будущем».
Американские военные теоретики, рассуждая о корнях и причинах будущих войн четвертого поколения, приходят к выводу, что «сейчас, когда мир вступает в XXI век, такие формы крайне необычного и непредсказуемого конфликта становятся для многих противников единственным способом противостоять вооруженным силам США».
В связи с этим ими прогнозируется, что война четвертого поколения, являющаяся по сути «асимметричным» конфликтом, доведенным до крайности, будет именно тем, с чем американским военным придется столкнуться в будущем.
Свои определения понятию «война четвертого поколения» дают многие военные специалисты.
Полковник ВВС США в отставке Честер Ричардс образно сформулировал понятие войны четвертого поколения: «Грубо говоря, война четвертого поколения включает в себя все формы конфликтов, когда оппонент отказывается вставать и сражаться честно. Она отличается от войн предыдущих поколений тем, что, по крайней мере, одна из сторон является чем-то иным, нежели военной силой, организованной и действующей под контролем национального правительства».
Ч. Ричардс охарактеризовал войну четвертого поколения как «любые способы борьбы с вооруженными силами США, кроме противостояния им непосредственно в боевых столкновениях».
Другим апологетом теории 4GW стал подполковник корпуса морской пехоты Томас Хэймс. В сентябре 1994 года в «Газете морской пехоты» США была опубликована его статья «Эволюция войны: четвертое поколение». Явной заслугой автора можно считать его утверждение, что война четвертого поколения формируется в результате воздействия многих факторов, прежде всего политических, экономических и социальных изменений в обществе. Изменения в сфере технологии, безусловно, важны, однако играют в этом смысле далеко не ведущую роль.
По утверждению Т. Хэймса, «война четвертого поколения уже пришла». «В стратегическом смысле, она направлена на изменение сознания политического руководства противника, – утверждает автор. – Это изменение не может быть достигнуто в результате традиционного метода обеспечения превосходства на поле боя. Скорее оно достигается в результате превосходства в использовании всех сетей (взаимосвязей), присущих обществу в информационную эпоху.
В тактическом отношении, война четвертого поколения будет характеризоваться следующими положениями:
- сложная ситуация конфликта низкой интенсивности;
- использование тактики войн предыдущих поколений;
- будет вестись во всем спектре политических, социальных, экономических и военных сетей (взаимосвязей);
- будет вестись во всемирном масштабе через границы всех сетей (взаимосвязей);
- будет иметь национальных, международных, транснациональных и субнациональных «актеров».
Огромные трудности, по мнению Т. Хэймса, встают перед системой военного образования и подготовки, особенно офицерского корпуса будущих вооруженных сил США. В частности, будущие офицеры должны быть подготовлены к действиям, типичным для войны четвертого поколения, таким как прямая конфронтация между войсками и невооруженными женщинами и детьми. Такая подготовка должна стать актуальной не только для офицерского корпуса вооруженных сил, но и для всех функционеров политических и государственных структур, органов безопасности, которые прямо или косвенно будут задействованы в решении аналогичных проблем.
Особую роль в войне четвертого поколения будет играть совершенная система разведки, призванная обеспечить военно-политическое руководство и вооруженные силы всей необходимой информацией.
В октябре 2001 года, буквально через месяц после сентябрьских трагических событий в США, два авторитетных военных специалиста министерства обороны США Хэролд Гоулд и Франклин Спинни опубликовали статью под броским заголовком «Война четвертого поколения уже здесь».
Авторы начали свое изложение с яркой метафоры: «Изменяющая природа войны уже вошла в вашу жилую комнату. Террористические акты в отношении башен-близнецов и Пентагона свидетельствуют, что если террористы являются истинными верующими, стремящимися совершить акт самоубийства во имя своего дела, то скрыться от них уже негде. Объявив войну террористической сети Аль Кайеда – наднациональным глобальным феноменом – Америка и вся система наций- государств формально признали, что они вступили в новую эпоху».
Развивая эту мысль далее, Х. Гоулд и Ф. Спинни отмечают: «4GW является оружием слабых, угнетенных, криминальных сил и фанатиков. Ее корни лежат в теории партизанской войны, ленинской теории восстания и обычном терроризме… Она позволяет политически слабым обойти возможности государства защитить себя, используя обычные военные средства».
По утверждению авторов статьи, никакие традиционные меры по противодействию террористам не способны предотвратить акты террора со стороны тех, кто своей целью поставил их свершить: выделить террориста в толпе людей просто невозможно. Именно в этом смысле понятия войны и мира сливаются, грань между ними сливается, и уже невозможно уверенно сказать, живем ли мы в состоянии мира или новой формы войны – войны четвертого поколения.
Моральные аспекты войны четвертого поколения Концепция войны четвертого поколения, официально появившаяся на свет в октябре 1989 года в «Газете морской пехоты» США, вплоть до настоящего времени остается в фокусе внимания военных специалистов.
В октябре 2003 года подполковник американской армии в отставке Грег Вилкокс выступил со статьей, в которой остановился на моральных аспектах этого явления. Обстановка в мире коренным образом изменилась после теракта против США 11 сентября 2001 года. Американское население, отмечает автор, наконец-то поняло, что «оно находится в состоянии войны, причем той войны, которую оно менее всего понимает».
Подполковник Вилкокс считает, что современная революция в военном деле, о которой так много говорится в американских военно-теоретических публикациях, отражает лишь технологические аспекты войны будущего, но не позволяет США реагировать на те угрозы, с которыми им приходится сталкиваться в ходе нынешней глобальной войны с терроризмом.
«Нынешняя война ведется автоматами АК-47 и гранатометами РПГ на коротких дистанциях, причем противник не носит военной униформы. Дистанционно управляемые мины и смертники со взрывчаткой так же, если не более, опасны для мирного населения, как и солдаты, - утверждает автор.
В чем заключаются отличия войны четвертого поколения от таких достаточно изученных явлений, как «партизанская война», «конфликт низкой интенсивности» или «иррегулярная война»?
Анализируя эти явления, Вилкокс приводит некоторые характерные отличительные черты 4GW:
• глобальный, а не региональный характер угрозы;
• аморфные ячеистые структуры, состоящие из самогенерирующихся групп действия;
• сильные религиозные, моральные и/или этнические убеждения групп действия;
• легко уязвимые открытые общества с еще более уязвимыми экономическими целями-объектами;
• государственная поддержка или поддержка со стороны террористических сил (финансирование, инфраструктура, убежища);
• широкое использование группами действия возможностей СМИ для воздействия на общественное мнение и привлечение новых сторонников;
• террор в арсенале средств;
• доступ к самым современным системам вооружений, имеющимся на мировом рынке.
В целом, как считает подполковник Вилкокс, война четвертого поколения по своей форме имеет много общего с амебой: «Она аморфна, легко приспосабливается и так же легко трансформируется. Сегодня это может быть террористическая группа, а завтра – партизанский отряд. Аль- Каеда, например, стремится добавить к своим возможностям химические, биологические и ядерные возможности. Кое-кто из нас может быть доживет до того момента, когда это станет реальностью. И тогда воины войны четвертого поколения будут способны действовать в комфортных для западных армий рамках обычной войны, но их целями будут вовсе не эти армии.
Целями будут гражданское население, инфраструктура, политические и социальные системы и вообще все слабые места».
Целью действий воина войны четвертого поколения, как подчеркивает американский эксперт, является нанесение противнику как можно более ощутимого ущерба в живой силе и материальных средствах, чтобы деморализовать его, лишить его уверенности в победе.
Что можно противопоставить силам, которые ведут войну четвертого поколения?
Американские вооруженные силы, по словам Вилкокса, слишком много своих надежд возлагают на технику и технологию. Самое современное вооружение дает американским солдатам ощущение своей непобедимости.
Однако в борьбе с «аморфным» противником истребитель или атомная подводная лодка неадекватны, они просто не нужны. Роль и место сухопутных войск, которые в прошлом часто принижались в США, теперь неизмеримо возрастают.
Как считает автор, для Соединенных Штатов принципиально важным сегодня становится дислоцирование во всех уголках земного шара для быстрого реагирования на возможные акции войны четвертого поколения непосредственно там, где живут лица, их осуществляющие. Это неизбежно требует коренного пересмотра приоритетов военно-политического планирования США.
Уже сейчас структура сухопутных войск США в корне не соответствует угрозам и вызовам современности. Из десяти армейских дивизий шесть – тяжелые и только четыре – легкие.
Операция в Ираке показала, что танкисты и артиллеристы вынуждены были вести обычные бои как простые пехотинцы, хотя не имели на то соответствующей подготовки и практики.
Вилкокс сравнил сложившееся положение с Гулливером, которого связали лилипуты. Наиболее подготовленными силами к ведению войны с противником в условиях войны четвертого поколения обладают войска сил специальных операций. Спецназ способен вести эффективные действия в том числе и против террористов.
Однако проблема заключается в том, отмечает подполковник Вилкокс, что спецназом командуют общевойсковые генералы, которые более полагаются на традиционные подходы к выполнению своих обязанностей и недооценивают роль и значение сил специальных операций. Поэтому часто эффективность действий этих сил в разных регионах мира оказывается недостаточной.
Другим аспектом, свидетельствующим о неподготовленности вооруженных сил США к действиям в условиях войны четвертого поколения, является традиционное военное мышление. В военно-учебных заведениях США изучаются три типа войн:
ядерная (конфликт высокой интенсивности);
обычная (конфликт средней интенсивности)
и операции отличные от войн (конфликт низкой интенсивности).
Военные действия во всех этих войнах и конфликтах ведутся в устоявшейся системе координат – есть противник, линия фронта и тыл.
«Поле боя для современного воина войны четвертого поколения, - отмечает Г. Вилкокс, - аморфно и изменчиво; он легко переходит от убийства к применению оружия массового поражения, действиям по принципу «ударил-беги», использованию машин, начиненных взрывчаткой. 4GW является войной высокой интенсивности, потому что она затрагивает всех и каждого».
В конечном счете американский эксперт делает вывод: «4GW уже наступила, так как наши противники научились бороться с регулярными вооруженными силами, предназначенными для ведения войн второго и третьего поколений, но совершенно не приспособленными к борьбе с противником войны четвертого поколения. Мы можем рассчитывать на то, что этот тип войны нам придется вести еще многие годы.
Все наши новые боевые машины STRYKER и истребители F-22 мало помогут в достижении победы в этой войне. Мы должны достичь победы в самом «сердце» войны четвертого поколения – в моральной войне, а это потребует много большего, чем только солдат».
Из книги И.М. Попова „Нетрадиционные войны будущего”.
источник